Лель - имя сочиненного польскими мифологами славянского языческого бога, будто бы поминаемого в свадебных песнях. Исходя из убеждения, что у древних славян были боги, соответствующие классическим, польские историографы XVI века - Меховита, Кромер, Стрыйковский - признавали у языческих поляков существование богини Лады и ее двух сыновей, Леля и Полеля, соответствовавших Кастору и Поллуксу; Меховита ссылался, в подтверждение этого, на слова древних песен: "Lada, Lada, I leli, I leli, Poleli". Иннокентий Гизель , составитель "Синопсиса", повторяя Стрыйковского, в главе "Об идолах" приписывает древним языческим русским тех же богов. Русские мифологи конца XVIII и первой половины XIX веков не сомневались в существовании у язычников славян и русских бога любви и браков Леля. Державин упоминает его в своих песнях. У Пушкина ("Руслан и Людмила") на пиру князя Владимира Баян славит "Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец". При более критическом отношении к источникам славянской мифологии оказалось, что существование бога Леля основано исключительно на припеве свадебных и других народных песен - и современные ученые вычеркнули Леля из числа славянских языческих богов. Припев, в разных формах - лелю, леле, лели, люли - встречается в русских песнях; в сербских "кралицких" песнях (троицких) величальных, имеющих отношение к браку, он встречается в виде лельо, леле, в болгарской великодной и лазарской - в форме леле. Таким образом припев восходит в глубокую древность. Старинный польский припев лелюм (если он действительно существовал в этой форме, с "м") Потебня объясняет через сложение лелю с "м" из дательного падежа "ми", как в малорусском "щом" (вместо "що ми"). В припеве "полелюм" (если он верно передан польскими историографами) "по" может быть предлогом; ср. белорусские припевы: люли и о люлюшки" (Шейн "Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края", т. I, ч. I, стр. 203). Соображения об этимологическом значении припева лелю и проч. высказаны Вс. Миллером ("Очерки арийской мифологии", т. I, М., 1876, стр. 322 и след.) и А. Потебней ("Объяснения малорусских и сродных народных песен", Варшава, 1883, т. I, стр. 20 - 22). Отношения различных звуковых форм припева не могут до сих пор считаться уясненными. - См. еще статью Брикнера "Mythjlogische Studien" ("Archiv f. slavische Philologie", т. XIV, 1892). Вс. Миллер.